Этот город теперь принимает меня за чужую. Он со мною намеренно холоден, резок и груб. Он задумчиво курит и, северный ветер смакуя, облака выпускает из сложенных трубочкой губ. Как мучительно долго он ждал, был неистово верным. Я ушла, как предатель, в автобуса тёмный салон… Две недели проплакав дождями, по улицам-венам он пустил серой ватой туман. И укутался в сон. Неразумная дочь тишины и глубокого неба… «Заблудилась, устала, упала — любую приму». Всё, казалось бы. Выросла девочка просто. А мне бы снова маленькой стать и вернуться обратно, к нему. В край лесной, изумрудный, с колоннами кедров и сосен, в зимы крепкие, звонкие лета с высокой травой, в золотую, печальную, самую нежную…

Простуженный милый город, посёлок уже почти… за то, что бываю редко, прости. Здесь время остановилось. Не гаснет в печи огонь. И ветер бродячей кошкой — в ладонь. Сквозь липы аллеи тёмной — бутонами фонари. Чуть зябко в тумане рыжей зари. Мне так не хватает, слышишь, осенних твоих цветов, по хрупкой листве опавшей шагов. И сосны в уютном парке… так плачется у реки от давящей, нежно — сладкой тоски. Мне так не хватает, знаешь, улыбки для нас двоих языческих старых духов твоих. Она, как благословенье, как выбранный верно путь. До истины нам как будто чуть-чуть…. Я снова уеду завтра. В одиннадцать. Не скучай. Ну ладно, пока. До скорой. Давай…